Карфаген

С разрешения Нетопыря (который категорически отказался здесь регистрироваться) выкладываю:

Нетопырь (с Серой Планеты)

Подражание Д.Хармсу

Александр Неврозов очень любил детей. За обедом им сказки про индейцев рассказывал. Истории с моралью. Для поучения.

Однажды Неврозов стрелялся с Селезневым. Селезнев и говорит: "Стреляй ты первый. - Как я? Нет, ты! - Ах, я? Нет, ты!" Так и не стали стреляться.

Александр Неврозов очень любил детей. Бывало, придет в роддом, ходит по палатам и бормочем под нос: из этого хороший мне конюх выйдет, из этого отэколенный, а этого я себе возьму - одебиливать буду.

Александр Неврозов очень любил детей. Бывало, наберет где-нибудь десяток-другой и всех гостей оделяет. И надо же, вечно Грузловой не везет: то одебиленный конным спортом достанется, то не конным спортом... А попробуй поморщиться - схватит забор и трах по башке!

Неврозов только под конец жизни о душе задумался. А смолоду у него вовсе совести не было. Коня Белехова в карты проиграл. И не отдал.

Неврозов хотел коня Белехова в Лисий Нос увезти. Все смотрел на него из-за пеляра, смотрел... И вдруг устыдился своего желания: "Белехов - думает - известный российский спортсмен". Вышел на манеж, встал перед ним на колени и говорит: "Белехов, где твой бич, вот ж... моя". Белехов долго смеялся.

Дмитрий Грузлов мало того, что от природы был робок, так его еще Неврозов совсем затюкал. Проснется ночью и кричит: "Мама!". Особенно под старость.

Александр Неврозов очень любил детей и снимал для них кинофильмы. Однажды после чаю включил видик и спрашивает свою жену: "А правда, Лидок, гораздо лучше Лоренцо?". А сам сзади забор держит. Она посмотрела и говорит: "Нет, Сашенька, гораздо хуже. А чье это?" Тут он ее забором по башке - трах! С тех пор во всем полагается на ее художественный вкус.

Однажды жене Неврозова Лидии приснился сон. Идет она по Зальцбургу и встречает мужа, а он несет в руках ночной горшок. Она и спрашивает:
- Это что?
А Неврозов ей отвечает:
- Я тут наделал кое-что и несу показать всему свету.
Стала Лидия тоже смотреть. Глядь - а это уже не супруг, а сарай. А в сарае спортсмен какой-то лошадь забором лупит. Стала она спортсмена ловить, а это уже не спортсмен, а нэхэшник. Стала она нэхэшника ловить, а нэхэшник забился под диван и оттуда уже отэколевцем выглядывает. Долго она пытлась его оттуда выцарапать, так старалась, что даже проснулась. Смотрит - и вправду лежит она под диваном. Комната, вроде, ее. На столе чашка кофею недопитого стоит. И записка от Платона Еленина: "Вот все, что осталось от супруга Вашего. Не обессудьте."

Однажды Александр Неврозов написал письмо Пату Парелли. "Дорогой далекий друг - писал он - я Вас не знаю, и Вы меня не знаете. Очень хотелось бы познакомится. Всего хорошего. Саша." Когда письмо принесли, Парелли предавался самосозерцанию. Так погрузился, что хоть режь его. Линда Парелли его толкала-толкала, письмо подсовывала - не видит. Так и не познакомились.

Однажды, уже после своей кончины, Александр Неврозов созвал друзей на день рождения. Ему исполнялось 150 лет. Пришли к нему все гуманисты, только почему-то наголо бритые, как сговорились. Ну, хорошо. Выпили, закусили, поздравили новорожденного, царство ему небесное, сели играть в винт. Сдал Неврозов - у каждого по пяти тузов. Что за черт? Так не бывает! Сдай-ка лучше Юра Шутов. Тот говорит: "Пожалуйста". И сдал всем по шести тузов. Ну и дела! Сдай-ка ты, брат Еленин! Еленин сдал... Ну и знаете... Даже нехорошо сказать... Так как-то получилось. Нет, право слово, лучше не надо.

Однажды Александр Неврозов увидел в окно, как Елена Петушкова вскочила на коня и крикнула: "Пассаж!". "Ну и что же - подумал Неврозов - вот Бог даст, революция будет, тогда и я как-то так крикну". И стал репетировать перед зеркалом: "Пассаж! Пассаж! Пассажжжж! Пассааааж!"

Александр Неврозов очень любил детей. Однажды он переоделся Белеховым и тайком поехал на конные игры. Там он увидел Лоренцо. "Конечно, это уже не ребенок, а скорее подросток, - подумал Неврозов, все равно догоню и поглажу по головке". И он погнался за Лоренцо. А Лоренцо не узнал Неврозова, а подумал, что за ним гонится Белехов, и бросился наутек. Пробегают они в конюшню мимо охранника. Охранник был возмущен неприличной быстротой в людном месте и бегом устремился вслед с целью поймать. Западная пресса потом писала, что в России защитники животных подвергаются преследованию со стороны властей.

Однажды Белехов переоделся Неврозовым и задумался о душе. Что он там надумал, так никто и не узнал. Только на другой день на улице его встретил Селезнев и отшатнулся: "Что с Вами, Саша?! У Вас вся голова седая!"

Александр Неврозов очень любил детей. Однажды он поехал в гости к Грузловой и там играл с детьми, которыми он ее раньше оделил. Играл, играл весь день и проглодался. "Адачка, - попросил Неврозов Грузлову, - душенька, сделай мне чего-нибудь вегетарианского". Она возражает: "Сашенька, ты не видишь, я в спортивный форум твою "Энциклопедию" переписываю". "А-а! - возопил он - так тебе мой литературный фимиам дороже моего Я!". И дрожащая рука потянулась к забору.

Однажды, Ада Грузлова купила яблок и стала угощать детей - и тех, которыми ее оделил Неврозов, и тех, кто не стал этого дожидаться. И все брали и говорили "мерси". А когда к ней подошли Оля и Настя рука Ады Викторовны от волнения задрожала, и яблоко упало на землю. Одна из собак схватила яблоко и бросилась бежать. Девочки, конечно, побежали за собакой. А остальные смотрели им вслед. Они были как будто одни впервые в жизни и не догоняли (в смысле не эти, а те, которые тут, а не там).

Однажды Сережа Сумбурнов поймал на улице кота. Ему надо было живого кота для воспитания. Бедное животное пищало, визжало, хрипело и закатывало глаза, потом притворилось мертвым. Тут он его отпустил. Обманщик в свою очередь укусил бедного воспитателя за ногу и скрылся. Так остался невоплощенным лучший в мире замысел.

Однажды Дмитрий Грузлов написал роман. Сатирический. Про одного плохого человека, занимающегося в Москве конкуром. Звали его Владимир Владимирович (намек на президента). И вот он при помощи вицеспикера Госдумы травит хорошего человека и доводит его полного сумасшествия. Назвал роман "Человек в даунке", подписал "А.Неврозов" и отнес в издательство. Издатель - Игорь Одышко - был человек робкий. Он прочитал роман и покрылся холодным потом. Решил скорее отредактировать. Место действия он перенес в какую-то Сосновку. Президента заменил фермершей. Вместо бандюг из Госудмы у него стали красивые девушки, и не они обижают хорошего героя, а он их. Зачеркнул "А.Неврозов", поставил "А.Грузлова", отправил рукопись в печать и лег спать. Вдруг посреди сладкого сна его пронзила кошмарная мысль. Название! Название! Название-то он не изменил. Тут же, почти не одеваясь, он пошел устраиваться на работу в редакцию "Московского комсомольца".

Однажды Неврозов, переодетый Белеховым, поехал в Аахен на бал-маскарад. Тут к нему подпорхнула прекрасная дама, одетая Дмитрием Грузловым, и сунула ему видеокассету. Неврозов и думает: "Если это мне, как Неврозову, то нафига мне еще одна кассета? А если это мне, как Белехову, я, как человек порядочный, не могу воспользоваться. А если это всего лишь шутка юного создания, избалованного всеобщим вниманием? А ну ее!" И бросил кассету в помойку.

Неврозов сидит в кинопросмотровой и думает: "Я - гений, ладно. Но ведь Парелли тоже гений. И Робертс гений. И Филлис, царство ему небесное, гений! Когда же это кончится?" Тут все и кончилось.

Полный атас. Слов нет.
Спасибо.